Люди понимают язык шимпанзе

Чарльз Дарвин предположил, что вокализация (например, крики, песни, мяуканье и мычание) — древнее эволюционное приспособление, которое позволяет животным обмениваться информацией как с сородичами, так и с представителями других видов. Действительно, по мурчанию кошки мы можем определить (или, по крайней мере, предположить) эмоциональное состояние вокализатора. Однако попытка антропоформизировать поведение животных может привести нас в тупик, и более надежными показателями, чем степень удовлетворения или недовольства, являются уровень возбуждения и его знак (положительное или негативное), а также поведенческий контекст.

Предыдущие эксперименты показали, что человек может распознавать возбуждение и его знак по вокализации целого ряда животных: амфибий, рептилий и млекопитающих. Мы также можем считать ситуацию по звукам некоторых домашних животных: мяуканью кошки, лаю собаки или визгу свиней. Однако неизвестно, насколько хорошо люди понимают вокализацию своих близких родственников, с которыми мы редко встречаемся в повседневной жизни, — приматов.

Ученые из Великобритании, Германии и Нидерландов под руководством Розы Камилоглу из Амстердамского университета провели три эксперимента, чтобы понять, могут ли люди различить возбуждение, его знак и поведенческую ситуацию по крику шимпанзе (Pan troglodytes). В первом тесте участвовало 310 добровольцев — им давали послушать 155 различных вокализаций 66 шимпанзе, которые были записаны в десяти контекстах (например, при атаке другого шимпанзе, спаривании или разлучении с матерью). Участники должны были выбрать, к какому из десяти контекстов относится звук и оценить уровень возбуждения обезьяны и его знак по пятибальной шкале. «Правильные ответы» составила Кэти Слокомбе, специалист по вокализации шимпанзе.

Задача оказалась слишком сложной: в среднем добровольцы не смогли распознать ни один из поведенческих контекстов, зато с точностью значительно выше случайного уровня определили уровень возбуждения шимпанзе и его знак. Крики в неприятной для обезьяны ситуации при их сильном возбуждении участники понимали лучше, чем в приятной — этот результат согласовывается с исследованиями на звуках других животных. А средний уровень возбуждения люди лучше распознавали для положительного контекста. В целом добровольцы больше склонялись слышать в криках животных отрицательные эмоции, чем положительные.

Во втором эксперименте (в нем участвовали 3120 человек) задачу упростили — участникам нужно было не выбирать одну из десяти ситуаций, а отвечать «да» или «нет» на вопрос «Относится ли этот звук к контексту X?». Каждого добровольца все время спрашивали про один и тот же контекст; четверть из проигрываемых звуков относилась к вопросу, остальные были случайно взяты из других ситуаций (то есть, в 25 процентах случаев правильным ответом было «да», в остальных — «нет»).

С упрощенной формулировкой вопроса участники справились лучше и правильно распознали большинство звуков. Всего для четырех контекстов доля правильных ответов были в среднем не выше случайного уровня: при определении звуков спаривания, разлуки с матерью, щекотки и испуга. Вокализацию в неприятной ситуации добровольцы распознавали лучше, чем в положительных контекстах.

Наконец, ученые провели акустический анализ всех 155 звуков. Измерили различные звуковые характеристики записей (например, длительность криков, частоту звука или соотношение гармонического сигнала и шума). С помощью мультиномиальной логистической регрессии затем проверили, насколько звуковые характеристики вокализации предсказывали ее контекст и уровень возбуждения животного. Три смешанные линейные модели помогли исследователям понять, какие характеристики звуков обезьян помогали участникам исследования правильно определять контекст, уровень возбуждения и его знак.

По звуковым характеристикам записи удалось классифицировать по контексту с точностью в 85,7 процента. Для распределения криков по уровню и знаку возбуждения оказались полезными длительность звуков и среднее отношение гармонического сигнала к шуму. Правильно определяли контекст участники, вероятно, по длительности звука, его яркости, высоте и зашумленности. Чем больше было стандартное отклонение частоты крика, тем правильнее люди оценивали уровень возбуждения животного, а знак возбуждения было легче понять для звуков с высокой средней частотой.

Как сообщал «Вокруг Света. Украина», между языком шимпанзе и человека есть сходство. Изучая поведения шимпанзе, лингвисты обнаружили, что их крики и модели общения подчиняются одним и тем же базовым принципам, доказывая, по мнению специалистов, что основы языка имеют глубокие эволюционные корни.

По материалам N +1

Зоологи рассказали, как шимпанзе разговаривают друг с другом

Шимпанзе и дети сыграли в «камень-ножницы-бумага»: кто победил?

Вокруг Света