Прогулка по Дрездену

Так обычно отзываются и обо мне. Я знаю, я подслушал в туалете. Так что в этом мы с Дрезденом похожи, мы оба в общем-то ничего. Хотя с первого взгляда и не скажешь, по крайней мере, по мне точно. И мы оба для кого-то не представляем особого интереса. Дрезден был до основания разрушен во время Второй Мировой войны. Ну а я сам старательно себя разрушаю алкоголем, женщинами и экзистенциальными размышлениями. Ну как тут не сравнивать? Вообще, надо взять на будущее этот прием – сравнение себя с одним из самых красивых городов Европы. Помогает поднять самооценку.

В отличие от меня, Дрезден сегодня предстает во всей своей красе. Город катается на велосипеде, бегает по утрам, ходит на лекции. Я делаю все то же самое, но в мечтах. А он – он это делает на самом деле.

Я невероятно ошибся с Дрезденом – признаюсь сразу, на берегу Эльбы. Фраза «город-новодел» пугает туриста и прочую живность. Я и сам не был до конца уверен, садясь в автобус Прага-Дрезден. Но через час пути разглядел в руках у китайского путешественника, сидящего впереди, томик Булгакова на английском. «Мастер и Маргарита» значилось на обложке. Я тут же почувствовал себя Мастером, а Дрезден представил Маргаритой. И после этого только в нетерпении ерзал по сидению, в предвкушении этого свидания. 

Самое красивое в Дрездене — это Фрауэнкирхе. Этакая помпушка, солидная, и в то же время нереально воздушная. Не мой тип, признаюсь сразу. Но тут я был сражен наповал. Слишком она была уверена в себе, эта пышная красавица. Ну как может мужчина перед такой устоять?

Как и почти весь город, церковь была разрушена в результате авианалетов во время Второй Мировой войны. Никогда не понимал этого. Люди воюют с людьми, а страдают невинные здания. На месте зданий я бы давно организовал профсоюз.

Прошло 70 лет, а город восстанавливают до сих пор. Вот, вроде бы, где германские племена, а где мои современники? Между ними несколько сотен лет, а руины и после тех, и после других выглядят одинаково. Хотя, с другой стороны, одни оскверняли римские святыни, другие оскверняют себя Андреем Малаховым и Григорием Лепсом. Похоже, ушли мы не слишком далеко от голозадых предков.

Мой рот открылся непроизвольно, когда я зашел внутрь. И, по-моему, так и не закрывался. Так я и ходил с открытым ртом по церкви. Не знаю, грех ли это, в теологии я не силен. Внутри Фрауэнкирхе так же помпезна, воздушна и красива, как и снаружи. Возможно, крестовые походы для того и были организованы, чтобы поделиться этой красотой с миром. А мечи и арбалеты – это так, для убедительности, военные люди в риторике и красноречии не сильны.

Курить, слушать шансон и снимать внутри церкви нельзя, о чем предупреждают запрещающие знаки. И если с первыми двумя запретами я был согласен, то с последним не мог согласиться категорически. Примерно так же думало и большинство посетителей, периодически доставая из-под полы свои телефоны и «мыльницы». Я с радостью присоединился к этой фото-анархии. Персонал зевал, искоса поглядывал, но молчал. В глазах читалось: шансон не слушают, да и ладно.

С купола Фрауэнкирхе открывается вид на стройную Эльбу и все городские достопримечательности. Старый центр Дрездена маленький, и здесь он как ладони.

Подниматься на обзорные городские площадки уже вошло у меня в привычку. На такой высоте все воспринимаешь иначе: люди похожи на муравьев, автомобили – на спичечные коробки. На такой высоте приятно размышлять. Например, о завоевании этого мира.

Жаль, что такие моменты длятся недолго и суровая реальность настигает внизу. На выходе из церкви в нос ударил стойкий запах лошадок. Я-то люблю лошадок. А вот мой нос – не очень, тут мы пока не нашли с носом общего языка. Чутким носом меня наградили родители. Видимо, понимая это, лошадок мне в детстве они не дарили.

А вот чья-то родословная. Когда-то и я хотел себе такую нарисовать, но в Институте всеобщей истории РАН мне доступно объяснили, что я не являюсь потомком Александра Македонского. Путеводители в один голос говорят, что это самое большое фарфоровое панно в мире, практически не пострадавшее в результате бомбежек города. Вот мазилы криворукие! То есть, я хотел сказать, это чудо, конечно же.

А вот мимо Цвингера не промахнулись. Этот дворцовый комплекс также был восстановлен из руин. Внешне и не скажешь, что новодел. Как и Фрауэнкирхе, Цвингер нереально красив, и уходить отсюда не хочется. Но что-то я увлекся своими личными ощущениями и скуплюсь на полезную и практичную информацию. Туалет находится вон в том здании справа, за фонтаном, если приглядеться, там чернеет проем открытой двери.

За пределами старого города Дрезден кажется маленьким и провинциальным городком. Папаши с колясками и безобидные взлохмаченные подростки, спрятавшиеся от окружающего мира за большими наушниками. Нет, если я и впрямь соберусь завоевать этот мир, это будет несложно.

Ближе к вечеру дрезденские улицы начали пустеть. А бары и рестораны напротив – пополняться. Сборная Германии играла со сборной Ганы на чемпионате мира по футболу. Не уверен, что стоит дальше пояснять.

Когда-то, в далеком детстве я увлекался футболом. И поскольку я был умнее части своих сверстников, всегда болел за сборную Германии. Это было очень удобно: если кому и проигрывала сборная Германии, то только сборной Бразилии. За сборную Бразилии болела пара моих одноклассников. Так что я был в классе не самым умным.

Есть такой тип городов, и очень похожий тип людей. Вот посмотришь с первого взгляда – ничего особенного. Кажется, невзрачные, неприметные. И чтобы узнать их получше, нужно постараться, заглянуть поглубже внутрь. В этом мы с Дрезденом похожи. Я даже не ожидал, что так сильно. И правда ведь, ничего особенного, с одной стороны. С другой: как-то в нас обоих уживаются Достоевский и футбол.

Сергей Дик – непрофессиональный фотограф, непрофессиональный путешественник и старающийся не изменять своей профессии журналист.

«В поездках я стараюсь притвориться камнем, деревом или какой-нибудь заезжей звездой. В конце жизни планирую написать книгу. Некоторые главы уже написаны в моем ЖЖ».

 

Читайте также блоги Сергея «Идеальный город Женева» и «Нью-Йорк: первое впечатление».