Ксения Сергеевна Осадчева, рядовая, сестра-хозяйка
«Я уходила на фронт… Стоял прекрасный день. Светлый воздух и мелкий-мелкий дождичек. Так красиво! Вышла утром, стою: неужели я больше сюда не вернусь? Не увижу наш сад… Нашу улицу… Мама плакала, схватит меня и не отпускает. Я уже пойду, она догонит, обнимет и не пускает…»
Антонина Мироновна Ленкова, автослесарь полевой автобронетанковой мастерской
«Требовался солдат… а хотелось быть еще красивой…»
Тамара Илларионовна Давидович, сержант, шофер
«Из Воронежа мы отступали, но я помню, как мы забежали в магазин, и я купила там себе туфли на высоких каблуках. Вот помню, что отступаем, все черное, дымное (но магазин открыт – чудо!), и мне почему-то захотелось купить туфли. Как сейчас помню, такие изящные туфельки… И духи еще купила… Трудно сразу отказаться от жизни, которая до этого была. Не только сердце, а весь организм сопротивлялся…»
Анна Ивановна Беляй, медсестра: «Увидела первого убитого… Стала над ним и плачу… Оплакиваю…»
Александра Семеновна Масаковская, рядовая, повар: «Стирала… Через всю войну с корытом прошла. Стирали вручную. Телогрейки, гимнастерки… Белье привезут, оно заношенное, завшивленное. Халаты белые, ну эти, маскировочные, они насквозь в крови, не белые, а красные. Черные от старой крови. В первой воде стирать нельзя – она красная или черная… Гимнастерка без рукава, и дырка на всю грудь, штаны без штанины. Слезами отмываешь и слезами полощешь…»
Апполина Никоновна Лицкевич-Байрак, младший лейтенант, командир саперно-минерного взвода: «Любовь – единственное личное событие человека на войне. Все остальное общее – даже смерть».
Клавдия Григорьевна Крохина, старший сержант, снайпер: «Разве могут быть цветными фильмы о войне? Там все черное. Только у крови другой цвет, одна кровь красная…»
Клавдия С-ва, снайпер: «Они (фашисты. – ред.) боялись партизанских мин и всегда гнали впереди себя местное население – будут мины, эти люди подорвутся, а немецкие солдаты останутся целыми. Живой щит… Два года они так водили и мою мать…Не раз было: сидим в засаде и вдруг видим, как идут женщины, а сзади за ними – немцы. Подойдут ближе, и видишь, что там твоя мать. И самое страшное – это ожидать, когда командир даст команду стрелять. Все со страхом ожидают этой команды, потому что один шепчет: “Вон моя мать”, другой – “А вон моя сестричка”, а кто-то ребенка своего увидел…»
Валентина Михайловна Илькевич, партизанская связная: «Мы знали… Все знали, что мы должны победить…»
Вера Сафроновна Давыдова, партизанка: «Я всегда верила… Я верила Сталину… Верила коммунистам. Я сама была коммунисткой. Жила ради этого, выжила ради этого. После доклада Хрущева на ХХ съезде, когда он рассказал об ошибках Сталина, я заболела, в кровать слегла. Я не могла поверить, что это правда. В войну я тоже кричала: “За Родину! За Сталина!”. Меня никто не заставлял… Я верила…»
Елена Ивановна Варюхина, медсестра: «Разве я найду такие слова? О том, как я стреляла, я могу рассказать. А о том, как плакала, нет. Это останется невысказанным. Знаю одно: на войне человек становится страшным и непостижимым. Как его понять? Вы – писательница. Придумайте что-нибудь сами. Что-нибудь красивое. Без вшей и грязи, без блевотины… Без запаха водки и крови… Не такое страшное, как жизнь…»
Ольга Яковлевна Омельченко, санинструкторстрелковой роты: «У человека на войне стареет душа».
Валентина Евдокимовна М-ва, партизанская связная: «Я думала, что когда мы войдем в Германию, то у меня жалости к ним не будет, ни к кому пощады не будет. Столько ненависти скопилось в груди! Обиды! Почему я должна пожалеть его ребенка? Почему я должна пожалеть его мать? Почему я должна не разрушить его дом? Он не жалел… Он убивал… Жег… А я? Я… я… я… Почему? Поче-му-у? […] Пришли в какой-то поселок, дети бегают – голодные, несчастные. Боятся нас… Прячутся… Я, которая клялась, что их всех ненавижу… Я собирала у своих солдат все, что у них есть, что оставалось от пайка, любой кусочек сахара, и отдавала немецким детям».
Антонина Альбертовна Выжутович, партизанская медсестра: «Одно лишь помню: крикнули – победа! Весь день стоял крик… Победа! Победа! Братцы! Я сначала не поверила, так как привыкли уже к войне – вроде это и есть жизнь. Победа! Мы победили… Мы были счастливы! Счастливы!»
Ксения Климентьевна Белко, боец трудфронта: «Какое красивое слово – победа… Я расписалась на Рейхстаге… Написала углем, тем, что в руки попало: “Победила вас русская девушка из Саратова”».
По материалам книги Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо»
